Автор: Coal2019

Вопросы образования и доступа к информации сейчас стали особенно важны. Это связано с тем, что знания позволяют нам овладеть той или иной профессией, найти себя и жить достойной жизнью. А как быть, если ты живешь в депрессивном регионе? Если образование, которое предлагают в твоём городе, недостаточно для полной реализации потенциала? Тогда можно обратиться к неформальному образованию.

Неформальное образование — это особый вид организованной образовательной деятельности вне системы формального образования, его можно получать на протяжении всей жизни.

Таким образом мы становимся более конкурентоспособными на современном рынке труда и развиваем свои «soft skills» — это «мягкие навыки», то есть неакадемические знания, например, коммуникативные или социальные.

Окей. Хватит теории и определений. Теперь займемся географией: где больше всего возможностей для развития? Правильно, в крупных городах, областных и районных центрах, особенно когда они находятся поближе к столице (помните, все дороги ведут в Москву… ой, в Рим). А что же происходит в отдаленных и не таких развитых регионах? В частности, в промышленных городах, где люди в основном работают на заводе и получают профессионально-техническое образование, там, где на одном и том же производстве работают целые поколения семей. Какие есть возможности развиваться у молодёжи в угольных регионах, где шахты — это не просто работа, а одна из немногих возможностей выжить? Как можно побудить молодежь оставаться в родных городах и поселках, а не уезжать в крупные города или даже за границу в поисках лучшей жизни?

Все ли так плохо, узнаем из этого материала.

В России неформальное образование развито в большей степени в коммерческом секторе, а значит, доступно не всем. Частные образовательные организации предлагают множество услуг: от иностранных языков и танцев до узкоспециализированных профессиональных тренингов.

Есть и государственные бесплатные программы, но их выбор сильно ограничен. Не каждый соответствует критериям, по которым отбирают учащихся. Например, у студентов и школьников в этой сфере больше возможностей, так как эти программы в основном разрабатывают для них. Например, это «Бизнес-молодость», курсы журналистики, фотографии и так далее. Но чем старше человек, тем меньше у него шансов попасть в программу неформального образования. Это значит, что неформальную систему образования в России необходимо реформировать и развивать.

В Германии есть больше возможностей развиваться, так как в этой стране неформальное образование доступнее.  Важно понять, какие у человека есть таланты, чтобы развивать навыки и умения. Неформальное образование открывает новые возможности. Важно также быть готовым к этим новым возможностям, потому они помогут  найти своё призвание.

Особенно важным для меня было участие в программе Европейского Союза Эрасмус + “Молодёжь в действии”, рассказал участник проекта Тони Венигер. По итогам программы выдают подтверждающие сертификаты. Этот документ признают в обществе, он помогает, например, получить стипендию на желаемое направление обучения. Неформальное образование помогло мне найти свой путь и уверенно двигаться вперед.

Наиболее влиятельны в сфере неформального образования на Украине общественные организации (ОО), которые кооперируются с местными органами власти — чаще всего это учреждения образования и культуры. Для лучшего внедрения неформального обучения создают молодежные центры, их также называют хабы — пространства для времяпрепровождения и организации бесплатных и доступных для всех мероприятий. Особенно важны
такие пространства для небольших, удаленных от областного центра городов, где у молодежи зачастую нет возможности с пользой проводить время после школы или вуза, и вообще организовывать интересный досуг. На Украине более 50 молодежных центров, 18 из которых расположены в Донецкой области, городах Червоноград и Нововолынск. Больше о сети молодежных центров и неформальном образовании в украинских угольных регионах можно прочитать здесь.

НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ГЕРМАНИИ

НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В УКРАИНЕ

НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РОСИИЕ

Экономика современной Германии является первой по величине в Европе. До недавнего времени важную роль играла угольная промышленность. Уголь добывается на территории страны вот уже около двух веков. Даже сейчас запасы угля здесь настолько велики, что способны обеспечить потребности в нем еще в течение многих лет. Основные районы добычи каменного угля расположены в главных центрах промышленности Германии — Рурском районе и Саарской области. Бурый уголь добывается в трех шахтах: в районе Рейнланд, Лаузиц и в центральной части Германии.  

Раньше уголь добывался открытым способом, без строительства шахт. С течением времени добыча каменного угля уходила все глубже в землю и становилась более затратной, и добывать каменный уголь стало экономически невыгодно. Угольная промышленность Германии находится на государственных субсидиях, поэтому правительство приняло решение о сокращении финансирования и полном прекращении работы каменноугольных шахт к 2018 году. Прекращение добычи бурого угля планируется к 2050 году.  

Мы отправились в регион Лаузиц, второй по величине район добычи бурого угля в Германии, чтобы лично встретиться с бывшими работниками угольных карьеров и поговорить о том, как все было раньше и как стало сейчас. Почти в самом центре земли Лаузиц,  на границе между регионом Бранденбург и Саксония Brandenburg и Sachsen, находится городок Хойерсверда Hoyerswerda. Здесь мы встретились с Яном Масницей и Франком Хирхе (Jan Masnica и Frank Hirche). Сегодня они оба отошли от шахтерско-инженерной деятельности, но каждый из них в предыдущие годы и десятилетия внес важный вклад в развитие угольной промышленности в регионе Лаузиц Lausitz.

Ян Масница. Родился в Польше в городе Гляйвиц (Gleiwitz) в 1951 году. Получил образование по направлению «Угольная промышленность». В 1974 году переехал в город Хойерсверда (Hoyerswerda). Несколько лет спустя переквалифицировался на горного инженера. Работал на многих угольных карьерах вокруг  Хойерсверда (Hoyarswerda). После объединения Германии стал работать в сфере рекультивации и восстановления ландшафта. В 2016 году ушел на пенсию.

Франк Хирхе.(Frank Hirche) Родился в 1961 году в Хойерсверда. С 1981 по 2005 год работал электриком в таких областях, как: строительство,  угледобыча. В 1993 году становится членом партии «Христианско-демократический союз». В настоящее время является председателем данной партии в городе Хойерсверда.

Господин Масница взял карту региона Лаузиц: «Я работал в нескольких карьерах, но дольше всего в «Шварце Пумпе (Schwarzepumpe)». Это был карьер мирового класса, 310 миллионов тонн  — приблизительное количество добычи угля в год. Это мало с чем в мире можно было сравнить. Однако это все делалось за счет разрушения земли. Если мы посмотрим на карту, то заметим черные пятна, это места, где разрушен ландшафт. Однако в то время вопрос разрушения окружающей среды не поднимался».

Какое главное отличие в отношении государственных структур к работнику шахты было в Ваше время и сегодня?

Люди жили обычно в городах вокруг угольных разрезов, на которых они работали, например, в Хойерсверда. Государство заботилось о благосостоянии людей, обслуживавших шахты. Сегодня этого нет. Тогда (во времена ГДР), если ты приезжал сюда как шахтер, были высокие шансы легко трудоустроиться, хорошо зарабатывать, быстро получить квартиру, а также иметь льготы. Сегодня же этого нет, зарплаты остались также высокими, но общий комплекс социальных услуг исчез. Нет стимула связывать свою жизнь с этой сферой деятельности.

Что Вы можете сказать об обучении на шахтерские специальности?

Вокруг Хойерсверда было несколько училищ, где готовили специалистов по обслуживанию  машин в карьерах. Лично я сам получил несколько квалификаций, начиная механиком на шахте Maschinst für Tagebaugeräte.

Сегодня большинство инженерно-шахтерских специальностей не доступны для обучения, однако все больше возможностей для получения квалификации в области рекультивации последствий добычи бурого угля. Уголь будут добывать еще максимум 20-30 лет, что равноценно одному поколению. Поэтому рекультивация ландшафтов стала одним из ведущих направлений в учебных заведениях, которые раньше готовили работников для обслуживания шахт, например, Fachhochschule Senftenberg .

Господин Хирхе вопрос к Вам. По Вашему мнению, какое будущее у угольной промышленности?

Добыча угля в регионе Лаузиц имела две стороны медали. С одной стороны — это огромное количество хорошо оплачиваемых рабочих мест, с другой — уничтожение окружающей среды. Количество рабочих мест постоянно сокращается, дискуссии о разрушении окружающей среды растут. Все движется к логическому концу. Поэтому у бурого угля нет никакого будущего.

Что касается природы и загрязнения окружающей среды. Возникал ли вопрос об этом в 70-80е годы?

Тогда ни разу этот вопрос не возникал, ни в ГДР, ни в ФРГ. Всем было ясно, что если есть план создавать угольный карьер, то ближайшие два села должны исчезнуть. И вы знаете, люди воспринимали это как должное, не возникало никаких долгих дискуссий. Но, конечно же, люди нелегко покидали свой дом. Сегодня, по крайней мере, можно жаловаться, протестовать. Раньше это было неприемлемо.

Господин Масница, в чем ценность профессии шахтера?

Между шахтерами существует коллективный обычай – быть всегда вместе. Это проявляется как в прямом смысле во время работы, так и в быту. Политика государства не может на это влиять.

Сегодня в немецком экологическом дискурсе часто звучит вопрос об изменении климата и роли сжигания угля. Были ли подобные вопросы также актуальны, когда Вы работали в этой области?

Нет, этот вопрос вообще не существовал на повестке дня. Когда в середине 2000-х подошли к вопросу экологии, в голове обычного работника угольного карьера ничего не изменилось. Лично я был рад, что у меня и дальше есть работа. Сегодня я скажу, что этот вопрос подняли не зря. Всем нужны отдых и изменение вектора развития.

Гугл говорит, что Донбасс – это Украина, раковая опухоль, фильм Сергея Лозницы, стиральная машина… Проясняют ли эти позиции хоть что-то? Почему мы так мало знаем об одном из самых урбанизированных регионов мира? О его персональной истории, истории его женщин, детей, истории изнурительного шахтерского труда.

Сейчас у нас есть возможность говорить о том, что долгое время было подчинено стереотипам и мифам. О тех, кто обрастали невероятными историями, сами становились источниками этих историй и заставляли верить в них весь окружающий мир. Мы будем говорить о шахтерах. О том, какие они на самом деле – люди, проводящие под землей треть своей жизни.

Каждый год в Украине проходят десятки масштабных фестивалей, на которые съезжаются представители различных государств, профессий, полов и социального статуса, деятельность которых освещают газеты, телевидение и радиостанции. Об этом фестивале написала только одна интернет-газета районного масштаба, но для города, в котором он прошел – это событие, повлиявшее на многое.

Маленькие шахтерские города – яркие иллюстрации останков прошлого. Культурная жизнь здесь остановилась на оставшихся точках энтузиазма почетных работниц Домов Культуры. Городские мероприятия, как однояйцевые близнецы – вышиванки, детская самодеятельность, ведущий с кожаной папкой и горы бутылок, стыдливо прячущие свои горлышки в металлических урнах.

И нет, больше не существует никаких альтернатив. Культурная жизнь – на задворках, а на первой полосе – проблемы с невыплатой зарплат, высокие цены на коммуналку и новый курс доллара.

Первый фестиваль стал совершенно уникальным событием в городе. И следующий – тот, о котором пойдет речь – уже был полон ожиданий, ведь планка была поставлена.

Возмущало все: отсутствие сцены, человека с кожаной папкой, алкоголя и то, что действие происходило одновременно в нескольких уголках старого парка – парка, в котором уже более 15 лет гуляли только собаки, изредка захватывая с собой хозяев. Но гости ивента не знали, что организаторы поставили невыполнимую задачу – изменить стереотипы о бескультурии и стереотипности шахтеров и подключили для этого не только жителей города, но и другой части Украины.

Организаторы говорят, что было страшно. Страшно, что те, кто привыкли к праздникам на «главной площади» не придут в старый, заброшенный парк. Что привыкшие к тишине жители спального района будут против громкой музыки, а из импровизированных урн утром снова будут стыдливо выглядывать горлышки стеклянных бутылок.

Но стереотипы пали еще на первом фестивале. А в этот раз город снова увидел, что отдых – это когда дети вместе с родителями, это когда ведущие в центре событий, когда взрослые готовят вареники, а дети их продают, когда за бесплатным мохито выстраивается культурная, понимающая очередь, а потом гости фестиваля помогают относить парты в ближайшую школу…

«Еще никогда за один день я не слышала столько слов «спасибо». Наверное, это были мои самые полезные выходные» — поделилась своими впечатлениями одна из местных мастериц фестиваля.

Сегодня все чаще в маленьких шахтерских городках серые фонарные столбы украшают яркие афиши будущих фестивалей. Все чаще вместо того, чтобы провести вечер в компании алкоголя и азартных игр, шахтеры и их семьи делают другой выбор. В моду входят безалкогольные напитки, осознанный подход к жизни, настольные игры и семейные турниры по скрабблу. В разговорах все также основная тема – война. Но потом, когда все наболевшие темы освещены, наступает момент разговоров об отдыхе, как о явлении совершенно новом в этой теперь уже новой жизни. И жизнь городка замирает до следующего культурного вдоха.

Шахтеры – люди с непростым прошлым, сложным настоящим и очень призрачным будущим… И так же, как и люди других профессий они склонны идти по проторенной дорожке стереотипов, безразличия, несознательности. Им очень нужны все эти фестивали, концерты и автоматы с газировкой. Тогда они верят, что после тяжелого, изнуряющего труда что-то есть. И это что-то – новое, интересное – становится постоянной частью их новой жизни.

• 

• 

• 

• 

В России каждая вторая тонна угля добывается в Кузбассе. Этот крупнейший угольный бассейн расположен на юге Западной Сибири, на территории Кемеровской области. Всего на предприятиях угольной отрасли занято более 94 тысяч кузбассовцев.

Чтобы понять, как шахтеры относятся к делу своей жизни, мы встретились с тремя представителями этой профессии. Каждый из них символизирует целое поколение шахтёров – прошлого, настоящего и будущего.

Первый герой – пенсионер Юрий. Ему 68 лет, 45 из которых он посвятил угледобыче в должности инженера. Представителем поколения «настоящее» стал 47-летний Александр. Уже 29 лет он работает на шахте, преодолев путь от простого рабочего до начальника. И самый молодой герой – Владимир (31 год), который только познаёт азы профессии. Его стаж – 2 года. Каждому из них были заданы одинаковые вопросы, чтобы выяснить, трансформируется ли с течением времени профессия шахтёра и как это происходит.

— Нужны ли шахтёры?Прошлое

Настоящее

— Мы добываем уголь и дарим людям тепло. Лично моя профессия, а я отвечаю за безопасность шахты, очень необходима. В подземных условиях есть газ, который при определённой концентрации взрывается. Моя задача — не допустить тяжёлых последствий.

Будущее

— Ценность профессии шахтёра — добыча угля на экспорт. А шахтёру, в свою очередь, важна собственная безопасность.

— Расскажите про финансирование. Какая зарплата у шахтёров? Много ли средств выделяют на финансирование шахтового оборудования? Прошлое

— Эта профессия необходима. Шахтёры добывают уголь, который нужен в промышленности, а, следовательно, и обществу. Всю свою жизнь я проработал в угольной отрасли. Мне нравилась эта профессия. Мои дедушка, отец и многие родственники были шахтерами, поэтому и я стал одним из них. Родился и жил в шахтёрском городе. Ничего другого не видел.

Настоящее

— Мы добываем уголь и дарим людям тепло. Лично моя профессия, а я отвечаю за безопасность шахты, очень необходима. В подземных условиях есть газ, который при определённой концентрации взрывается. Моя задача — не допустить тяжёлых последствий.

Будущее

— Ценность профессии шахтёра — добыча угля на экспорт. А шахтёру, в свою очередь, важна собственная безопасность.

— Расскажите про финансирование. Какая зарплата у шахтёров? Много ли средств выделяют на финансирование шахтового оборудования? Прошлое

Настоящее

— За тяжёлые условия труда предоставляют дополнительный отпуск. Мы можем бесплатно лечиться в санаториях. Также нам оплачивают проезд к месту отдыха и обратно для всей семьи.

Будущее

— Бесплатное лечение. Сначала покупаешь лекарства, путёвки в санаторий за свои деньги, а потом шахта их возвращает. Дополнительные дни отпуска дают в зависимости от стажа и от тяжести труда. Кто-то отдыхает дополнительно 31 день, кто-то 38, а сварщики вообще 45.

— Как угольная промышленность влияет на окружающую среду?

Прошлое

— Поскольку я инженер, то могу дать кое-какую оценку. При открытом способе добычи угля нужно рекультивацию проводить. Плодородный слой, а он всего несколько сантиметров, должны где-то складывать, потом засыпать обратно. А за два-три года, пока идут работы, полезные микроорганизмы погибают, и остаётся от плодородной земли только чёрный цвет. Даже если рекультивацию сделают, то долго ничего не будет расти.

При добыче угля ездят огромные, как железнодорожные вагоны, автомобили. Какая экология? Пыль, выхлопные газы. Грязь была, есть и будет. Экологией надо заниматься постоянно и не только на бумагах.

Настоящее

— Вред, конечно, шахты приносят. Выхлопы газов идут в атмосферу. Но, например, на рекультивацию земли выделяют деньги, ведь за этим строго следят. Для утилизации метана существуют специальные агрегаты. Они вырабатывают электроэнергию, которая повторно используется.

Будущее

— Я живу в угольном городе и знаю, что это такое. Конечно, шахта вредит экологии. Не знаю, меньше стало выбросов или нет. Но мне кажется, не уменьшилось ничего. Как были эти дым, сажа, так и остались.

— Как вы относитесь к альтернативным источникам энергии? Могут ли они заменить уголь?

Прошлое

— Почему бы и нет. Но пока есть газ, нефть и уголь, ими сильно заниматься никто не будет. К тому же солнечные батареи нужно устанавливать только там, где постоянно светит солнце. Но в нашем регионе такого нет. И как нам обойтись без угля?

Настоящее

— Альтернативные источники электроэнергии не смогут заменить уголь. У нас очень много производств. И ещё в ближайшие 50-100 лет мы не обойдёмся без угля.

Будущее

— Может быть, в дальнейшем альтернативные источники энергии смогут заменить уголь. Хорошо бы было. Но в России это не особо распространенно.

— Расскажите про, мягко говоря, неприятную сторону профессии – аварии, смертельные случаи, травмы. Сталкивались с этим?

Прошлое

— Сталкивался, конечно. Были смертельные случаи, трагедии. Особенно, когда уголь добывали вручную. Тогда очень много людей гибло. Потом меньше стало. В шахте опасно работать. Но, если соблюдать требования правил безопасности, ничего страшного нет. Это я говорю с полной ответственностью.

Настоящее

— Я начал в 90-х работать. В то время была череда крупных аварий. Сейчас их гораздо меньше стало. Ведь улучшились оборудование и отношение людей. Они соблюдают технику безопасности. У нас много инструктажей, людей постоянно обучают.

Будущее

— Профессия травмоопасная. Я вот сегодня ударился двумя ногами одновременно. Оступился. Сейчас лежу дома с синяками. Бывают и смертельные случаи, но не дай Бог.

— Как вы видите развитие региона в области угольной промышленности?

Прошлое

— Всё зависит от потребности в угле, которого ещё много. Но к нему необходимо по-хозяйски относиться. Огромное количество угля остаётся в недрах. Неудобно добывать – получил разрешение, ушёл в другое место. Жалко, ведь нашим потомкам будет очень сложно подобраться к брошенным запасам. Я считаю, что уповать на нефть и газ, не стоит, а уголь он был, есть и будет. И я чувствую, что ещё долго он нужен будет, как источник энергетической безопасности.

Настоящее

— Я думаю будет больше шахт. Уголь пользуется спросом. Сейчас даже те шахты, которые были закрыты в своё время, расконсервированы и работают.

Будущее

— Шахт больше, чем сейчас, не будет. Я слышал, что в Прокопьевске, все шахты уже закрылись. Оттуда люди к нам приезжают работать. То есть нет места, где новые шахты можно открыть.

СПРАВКА

На долю Кузбасса приходится 59% общего объёма добываемого в стране угля и 80% коксующихся марок, а также 76% всего общероссийского экспорта этого вида топлива. По данным федеральной таможенной службы России, Кемеровская область поставляет уголь в 64 страны мира. Крупнейшие импортеры кузбасского угля – Южная Корея, Япония, Турция, Нидерланды, Польша, Великобритания.

Сейчас в Кузбассе ведут добычу 42 шахты и 51 разрез. В 2018 году угольщики выдали на-гора более 255,3 млн тонн «чёрного золота», 57% из которых было отправлено на экспорт (145,8 млн тонн).

От кирки с лопатой до дистанционного управления целыми комбайнами – за много веков шахтёрская профессия пережила колоссальную трансформацию. Но изменился не только способ добычи угля, но и сами люди, работающие под землёй. Семь храбрых и сильных шахтёров из разных стран рассказали о своём нелёгком труде. Престиж профессии, опасности и будущее шахт – всё это в интервью с нашими героями.    

Читая интервью помните, что наши герои живут и работают в угледобывающих, но все-таки разных странах – Германии, России и Украине – у каждой из которых своя история, свой уровень экономического развития и свое видение будущего на ближайшие несколько лет. А для того, чтобы Вам было легче сориентироваться, ниже вы найдете ряд цифр, кратко характеризующих прошлое, настоящее и будущее угольной промышленности каждой из перечисленных стран.

• 

• 

• 

Кемеровская область – промышленный край. Здесь сосредоточена не только угольная промышленность – сравнительно недавно здесь занимались и другим. На окраинах города Кемерово полно промышленных зданий, часть из них ещё целы, а другие постепенно разрушаются. Однако даже и в самом центре города есть такие многоэтажки – здесь они не простаивают впустую.

Например, на улице 50 лет Октября есть трёхэтажный бизнес-центр «Созвездие».

А рядом с ним – ещё один, «ЗЭТА», в восемь этажей. Раньше это был единый комплекс зданий, а название осталось ещё с прежних времён – раньше здесь работал «Завод электротехнической аппаратуры», закрылся он после банкротства в 1995 году.

Однако городские предприниматели не оставили площади пустовать, сейчас в «ЗЭТЕ» располагаются офисы страховых компаний, косметических фирм, студия танцев, рекламное агентство и так далее.

В «Созвездии» тоже арендуют площади, заполняя место фитнес-студиями, швейными производствами, мастерскими по работе с керамикой, фотостудиями и так далее. Правда, в здании с большими окнами сохранились огороженный сетками лифт, который давно не работает, а из окон видны другие помещения, служившие для производства, ныне скрытые от глаз горожан.

Здесь же работает автосалон «Ауди», визуально он отделён от бизнес-центра: фасад покрыт иным материалом, вместо стен здесь установили витражные окна, через которые видны новенькие иномарки. Сюда ведёт свой собственный вход, а у вывести развевается фирменный флаг.

Ещё один пример преобразования прямо в центре города, в начале одной из главных улиц – проспекте Советском. Вот оно на фото:

Ранее здесь работал «Кемеровский электромеханический завод», который переехал в столицу Кузбасса в годы Великой Отечественной войны из Харькова в эвакуацию.

Завода давно нет, но сейчас это здание тоже преобразовано под пространство для бизнеса: здесь расположились ателье, фотостудии, тату-мастерские, реалити-квесты, строительные компании и так далее.

Отдельно хотелось бы сказать о бывшем Доме культуры «Химпрома». Это здание находится на улице Стахановой, в удалении от центра города. Своим внешним обликом оно напоминает дворец. Здесь тоже большие окна, колонны и внутри, и снаружи, лепнина, огромная люстра, лестницы – эти элементы ещё сохранились.

Само здание сейчас используется как большая светлая фотостудия, которая акцентирует внимание как раз на этих элементах.

Однако в городе ещё много пустующих зданий, и не всегда они привлекательны для инвесторов, однако со временем, я уверена, город всё-таки будет меняться в лучшую сторону и использовать эти строения с пользой.

Урбанизация и ревитализация: что и как?

Простыми словами «урбанизация» (от лат. Urbanus — городской) -, распространением городского образа жизни в определенном регионе, стране, мире, связано с стремительным ростом населения. А ревитализация (от лат. Re … — восстановление и vita — жизнь, дословно: возвращение жизни) — понятие, характеризующее процессы восстановления, оживления, воспроизведения. Мы же будем рассматривать определение урбанизации в контексте трансформации (ревитализации) то есть восстановление шахтерских регионов, а сейчас заброшенных сооружений на фоне маленьких городков «на выезде».

В Советском Союзе, как никогда, строили заводы и применяли массовые производства. К этому относится и шахтерская промышленность, которая была основным способом добычи черного и бурого угля для забрезпечення энергии. Когда на предприятиях планировался экономическое развитие, а сегодня работники получают задержку зарплат, ужасные и еще и опасные условия труда, и закрытие шахт. Вся эта, когда-то развитая инфраструктура, так и осталась стоять совсем без дела. В худшем случае ей выпала судьба быть разворованой за следующие несколько лет. К счастью, единицам помещений была предначертана лучшая участь.

Как трасформуваты угольные регионы в Украине?

Первая положительная новость — трансформация уже началась! За последние несколько лет появилось немало примеров качественной ревитализации старых заброшенных помещений, которые когда-то служили мощными заводами для целого СНГ. Да, это не бывшие шахты, но достойные примеры для дальнейшего их подражания!

REZAVOД — предварительно «Львовский завод радиоаппаратуры». Его превратили в современный эко-коворкинг, и место для развития людей из креативных индустрий. Инициаторы пространства сами обустроили рабочие помещения под офисы и стали розививать урбан-трансформационную культуру. Каждый этаж имеет определенную тематику: одни изготавливают брендированную продукцию, другие работают как коворкинг, фотостудии, танцевальные залы и т.д. К тому же основали одноименный фестиваль

Еще один популярный заведение во Львове !FESTrepublic. Когда-то завод «Галичскло», а сейчас популяний клуб, место для ивентов, и офис одной из крупнейшей сети рестораторанив во Львове. В прошлом году здесь открыли еще и сад на крыше. Это проект из сферы импакт-инвестирования, где инвесторы одновременно вкладывают в социальное влияние на регион и получают возврат инвестиций в виде дивидендов.

Promprylad — Ивано-Франковский инновационный центр на базе старого завода, работающего на пересечении четырех направлений развития региона: новой экономики и урбанистики, современного искусства и образования. Команда проекта имеет целью сконцентрировать здесь креативный потенциал города и тем самым способствовать развитию региона. Сейчас для запуска пилотного этажа привлекли 1,2 миллиона долларов. Здесь работают 16 различных деловых, образовательных и культурных функций от разных операторов. В дальнейшем инициаторы ищут средств и партнеров для того, чтобы выкупить и оживить остальную территорию заброшенного завода (36577 м²).

Jam factory Art Center — раньше был Фабрикой спиртовых изделий и подслащенных напитка «Кроник и сын». В советское время здесь работал винзавод «Укрголоввино», а позже на месте организовали переработку овощей. В 2000-х годах вся работа на этой территории прекратилась. С согласия владельцев в помещении активисты и художники начали организовывать на «Фабрике повидла» (как ее назвали) культурные мероприятия. Здесь происходили «Неделя актуального искусства», Lviv Fashion Week, кинопоказы и концерты. А в 2019 году планируют полноценно обустроить арт-пространство, в котором будут экспонировать современное искусство, обустроят художественную резиденцию-мастерскую, кафе и двор со сценой, где будут проводиться кинопоказы и концерты.

• 

• 

• 

Это примеры лишь западной части Украины, которые уже в действии и делают большой вклад в будущее развитие местных общин. Речь не только о культурном развитии, но и о финансовой прибыли, ведь заброшенное помещение не приносит дохода, но и съедает налог на недвижимость и землю, а этом случае может зарабатывать на проведении интересных мероприятий, сдачи в аренду. Соответственно в местные органы самоуправления поступают налоги, которые можно вкладывать в развитие инфраструктуры.

В более развитых городах как Львов и Ивано-Франковск — популяризировать культуру и найти инвесторов на подобные проекты легче, чем в маленьких шахтерских городках типа Нововолынск или Червонограда.

Нововолынск — город, который был создан 60 лет назад из-за того, что здесь нашли запаси угля. Руководством Советского Союза было решено создать город угольной промышленности, привезти сюда рабочих и успешно начать добычу угля. Так и произошло. Более 50 лет шахты в Нововолынске добывали каменный уголь и обеспечивали им страну. Но сейчас, когда процесс цивилизации пошел вперед и природные запасы в недрах земли исчерпываются, возникла большая проблема. Шахты закрывают, рабочих мест становится меньше. Здания и каменные насыпи над землей остаются брошенными. Беря пример западных коллег, можно ревитализуваты эти сооружения, и развивать, как минимум в малое предпринимательство, как это частично делают в Червонограде, а как максимум — в промышленное производство. Можно привлекать внимание к этой ситуации общины, молодеж, и вместе, приложив усилия, трансформировать свой регион, который когда-то был таким перспективным, а сейчас заброшен. Тем более, что молодежь города не безразлична к этой проблеме и показывает всем, что будущее есть, оно реально и светлое.

Как это решили в Германии

Добыча угля в Германии прекратили совсем. В 2018 году закрыли последние две каменноугольные шахты. Причиной такого стратегического решения стало то, что добыча стала дороже, чем импорт.

Решение, подобно упомянутому украинскому, нашли и здесь. Существует шахта, которую называют самой красивой в мире — Цольферайн. Она находится в городе Эссен, Рурской области и прекратила свою работу еще в 1986 году. Ее территорию сейчас условно разделяют на три зоны. Одна осталась незыблемым памятником, вторая стала культурно-развлекательным центром, третья зона — шахта №12, на ее территории сейчас основная туристическая часть. Здесь оформилы музеи, картинные алереи и обзорные кинозалы. Зимой бассейн для поглощения разогретого кокса превращают в каток.

• 

• 

• 

• 

• 

• 

Ежегодно этот индустриальный памятник посещает более 1,5 млн туристов. И неудивительно, что шахте Zeche Zollverein в 2001 году присудили статус Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Экскурсоводы говорят, что парк имеет в себе определенную изюминку в каждое время года. Летом, например, с крыши старой вуглемойкы открывается потрясающий вид на Рурской области. Осенью прекрасно выглядит так называемый индустриальный роща (Industriewäldchen), посаженный на рудных отвалах. Зимой центром развлечений становится каток, а весной можно прогуляться кольцевым бульваром, протяженность которого 3,5 километра.

Как видим, урбанизация касается всего, заброшенных помещений, которые могли бы снова приносить пользу общинам, тоже. Конечно, чаще это касается крупных городов и регионов, однако все больше появляется смельчаков и креативных людей, которые видят перспективы там, где царит пустырь, или даже разруха. И это положительная тенденция хотя бы потому, что люди, которые живут в городе или посещают его могут лучше знать его историю, видеть ее, и даже то, что от нее осталось будет ценным для следующих поколений. Тем более, если эта история совмещенная с сегодняшним дизайном, атмосферой и просто наличием жизни в ней.

Кузбасс называют угольным регионом не просто так – довольно серьёзная часть региона занята угольными разрезами и шахтами. Их называют ранами на теле области. Например, в этом году планируют добыть более 200 миллионов тонн угля, и эта цифра год от года только растёт.

Власти знают, что это огромная проблема и стараются «вылечить» Кузбасс, но это непросто. Людей переселяют подальше от разработок, нарушенные земли частично рекультивируют, но очевидно, что этого недостаточно. Это серьёзный экологический урон.

После того, как все запасы угля на разрезе окажутся исчерпаны, что становится с территорией? Похоже, её просто бросают и огораживают, чтобы та восстанавливалась естественным образом.

Но есть способ поступить с землёй лучше – пригласить сюда людей, чтобы они отдыхали, гуляли и веселились. Что, нет? В это сложно поверить, но такое действительно возможно. Именно так и поступили в Германии, в угольном регионе Лаузиц.

Посмотрите на это место – раньше здесь добывали уголь. Теперь на этом месте появилось искусственное озеро, набережная с дорожками для велосипедистов и отличная большая набережная с парком.

На склонах бывшего разреза выращивают виноград – на фотографиях видны аккуратные рядки посадок. Вдоль края озера – дорожка для велосипедистов, здесь можно заниматься спортом. Рядом кафе, где можно хорошо отдохнуть. Даже не верится, что когда-то здесь всё было покрыто чёрной пылью, а тяжёлые машины перевозили тонны угля.

Другой пример – великолепный музей на территории бывшего завода, где изготавливали угольные брикеты. Сейчас в красивом кирпичном здании находятся машины, которые действовали десятки лет назад, и они в рабочем состоянии.

Поднимаемся на башню, которая по мостику ведёт на верхний этаж завода. Внутри чисто, но видно, что здесь долго работали люди – всё оставили на местах так, как это было раньше.

Экскурсовод – дедушка, который долго трудился на этом заводе, обещает оживить для нас остановившееся производство.

«Каждая наша смена проходила в этом ужасно громком шуме», — рассказывает экскурсовод, подключая первую машину, которая просеивала уголь. Она медленно разгоняется, но постепенно начинает жутко греметь.

«Нужно было постоянно прислушиваться к тому, как работают машины, так как поломки могут привести к остановке производства и даже к человеческим жертвам», — перекрикивает он грохот.

После этого он улыбается, довольный впечатлением и приглашает дальше.

Ниже расположена огромная вращающуяся спираль – здесь просушивали уголь, чтобы тот легко горел. Эти спирали нагревались, но не настолько сильно, чтобы уголь загорелся, но были и такие случаи – у этой машины погибло несколько человек. Спираль тоже работает, а внутри подсвечивается оранжевым светом – создается впечатление, что уголь всё ещё сушится и вот-вот пойдёт под пресс – это тоже часть производства.

Вот и он. Выглядит как огромное металлическое колесо, оно весит примерно полторы тонны. Это колесо вращается с огромной скоростью, запуская пресс. Выглядит очень впечатляюще и опасно. Для нас его не разгоняют до той же скорости, но на плазменном экране мы видим, как это выглядело и слышим тот громкий звук, который издавало оно на полной мощности. Без трагедий не обошлось и здесь – однажды это тяжёлое колесо оторвалось и пробило потолок вверх на три этажа, были жертвы.

Экскурсовод протягивает плотный чёрный брусок размером с кирпич – это и есть угольный брикет. Он довольно тяжёлый, с надписью «Rekord».

Впечатления от экскурсии неоднозначные: с одной стороны, очень жаль, что людям приходилось так тяжело работать на этом опасном производстве с углём, чтобы кормить семью. С другой стороны –радует, что историю не уничтожили, не сравняли завод с землёй. Наоборот, видно, что в него серьёзно вложились, чтобы любой человек мог взглянуть на работу целого завода – внутри оборудованы специальные проходы для безопасности посетителей.

Теперь этот бывший завод приносит деньги иначе – это безопасный бизнес, основой для которого стал угольный завод.

Хочется, чтобы и в других странах такие здания не становились заброшенными развалинами, которые опасно оставлять без присмотра – это отличные исторические экспонаты, которые ещё способны приносить прибыль тому, кто будет хранить угольное прошлое.

Конечно, чтобы как-то уменьшить нанесённый добычей угля ущерб, нужно довольно много времени и серьёзные инвестиции. Не каждый согласится открывать ресторан рядом с закрытыми угольными выработками. Однако прогресс в решении этих проблем ясно виден – в эти места приятно приходить. Угольным регионам всего мира следует ориентироваться на этот удивительный опыт в восстановлении разрешенных добычей угля земель.